Академик Сахаров Андрей Дмитриевич

01-05-2012: UEFIMA.RU:  Более 50 лет назад, в августе 1953 года, на полигоне близ Семипалатинска (Казахстан) была испытана первая в мире водородная бомба. По своей мощности (400 килотонн) она в 20 раз превосходила первые атомные.

Согласно легенде, после испытания патриарх советской ядерной программы академик И. А. Курчатов поклонился Андрею Сахарову, который за 4 года до того, будучи еще рядовым сотрудником проекта, выдвинул схему новой бомбы, и сказал: «Спасибо тебе, спаситель России!» Сахарову было тогда 32 года.

Конечно, ключевой момент биографии Андрея Сахарова - это превращение обласканного властью ученого-ядерщика в защитника прав человека, философа и изгоя в собственной стране.

Но этой метаморфозы не было бы, если бы за 20 лет до того Сахаров не стал отцом первой советской термоядерной бомбы, взорванной в 1953 году, а затем - в 1954 - вместе с Я. Зельдовичем - не выдвинул идею взрывного инициатора, которая была воплощена в водородной бомбе новой конструкции, сброшенной с бомбардировщика Ту-16 в ноябре 1955 года.

Уже к 1962 году Сахаров получает третью Звезду Героя Социалистического Труда - высшую «мирную» награду в СССР. В том же году он пытается воспрепятствовать ненужным испытаниям мощного заряда, которые решило провести министерство атомной промышленности в своих ведомственных интересах. Сахарову не удается достучаться до «руководителей партии и правительства».

Взрыв проведен, опять есть жертвы - и этот эпизод многое меняет в его мировоззрении. В 1964 году нападки на него впервые появляются в прессе: Сахаров позволил себе выступить против преследований генетики в советской биологии.

Он знакомится с братьями Жоресом и Роем Медведевыми - биологом и историком. Книга Роя о сталинских преступлениях производит на него сильнейшее впечатление.

В 1966 году Сахаров посылает телеграмму Верховному Совету Российской Федерации о проекте закона, который открывал широкие возможности для преследований за убеждения.

Но весной 1968 году все меняется. «Самиздатом», то есть в списках от руки, по Москве и другим городам расходятся сахаровские «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе».

Летом книгу печатают на Западе. Терпение властей лопается - Сахарова отстраняют от секретных работ. Следующие 12 лет - это неустанные выступления в защиту политзаключенных и узников «психушек», от опального генерала Петра Григоренко, отстаивавшего право крымских татар вернуться на родину, до поэта-«националиста» Васыля Стуса.

В 1970 году Сахаров совместно с В. Чалидзе и А. Твердохлебовым основывает Комитет прав человека - событие, ставшее этапным в борьбе за свободу совести в СССР.

С началом разрядки в американо-советских отношениях он со знанием дела и проницательностью предостерегает обе стороны от использования ядерного разоружения в политических целях, доказывая необходимость научного подхода к численному и реальному превосходству.

К тому времени в советской прессе уже идет настоящая травля. На головы Сахарова и членов его семьи вылито грязи больше, чем на всех остальных идеологических противников СССР.

С новой силой кампания против «юродствующего академика, подкаблучника у жены-сионистки, продажного агента ЦРУ» разгорается после 1980 года, когда за выступления против советского вторжения в Афганистан Сахарова с женой высылают в Горький. Там они почти в полной изоляции проводят семь лет.

В конце 1986 году офицер КГБ ставит в квартирке Сахаровых телефонный аппарат, а на следующий день звонит Генеральный секретарь ЦК КПСС. «Принято решение о возвращении Вас в Москву...».

Сахаров понимал, что «национальная бомба» не слабее ядерной, и предлагал срочный переход к федеративной, строго горизонтальной системе государственного устройства, в которой у всех республик - союзных и автономных, автономных областей и округов - были бы равные права с сохранением существующих границ и максимальной степенью независимости.

Для него, человека, который в своей Нобелевской лекции перечислил десятки имен советских политзаключенных, говоря, что все они разделяют с ним честь Нобелевской премии мира, не было больших и малых народов.

Его одинаково тревожила судьба русского народа, получившего в наследство от сталинизма имперскую систему угнетения малых республик, и участь насильно переселенных Сталиным крымских татар, ингушей и волжских немцев.

Он видел на месте СССР «Соединенные Штаты Евразии» - сильное демократическое государство с действенной конституцией, которое вместе с Соединенными Штатами Америки взяло бы на себя роль гаранта мира и прогресса. Но Горбачев не внял Сахарову, поскольку относился к нему как к наивному идеалисту.

Его раздражал этот несгибаемый схимник, который превосходил его глубиной знаний, широтой мысли, а главное - чистотой нравственного взгляда.

Казалось, он жалеет, что «освободил не того», словно вместо простоватого Эдмона Дантеса, которому он мог бы доверить вновь командовать кораблем, на волю вышел аббат Фариа, еще более умудренный годами темницы и теперь лезущий в его вотчину-перестройку со своими планами усовершенствования общества. Советский Союз продолжал плыть по течению.

Сахаров не зря предостерегал об опасности сосредоточения в одних руках почти неограниченной власти, даже если это были руки инициатора перестройки.

Так же осторожно он оценивал демократический потенциал Ельцина - нового кумира перестроечной интеллигенции. Из-за этого в конце 1989 года отношения Сахарова с коллегами по Межрегиональной депутатской группе резко ухудшились. Через несколько недель он скончался.